Родиться в семье военного в Арцахе означает стать «частью обязательного путешествия»: куда призван на службу отец семейства, там же проживают и остальные члены семьи. Карине Багдасарян родилась в такой семье, путешествия из Мартакерта в Москву, и в итоге осталась в Степанакерте. Переезд в столицу для получения образования стал для него роковым, вышла замуж и жила там до депортации.
«Мне был 21 год, моему мужу Самвелу 24 года, когда мы познакомились. Мы поженились за несколько дней до войны 2020 года, 13 сентября, в активный период коронавируса. Военное воскресенье разбудило нас взрывами, Самвел был сотрудником СНБ. Он сразу пошел на работу, и мы не виделись до позорного прекращения огня», — говорит Карине.
2 октября они покинули Степанакерт в сопровождении неизвестных. Она не могла поговорить с мужем. Он позвонил 13 октября и под звуки выстрелов поздравил их с первым месяцем совместной жизни.
«Плач и смех были смешанными. Мои родственники пытались меня подбодрить, отвлечь небольшим ужином. В тот вечер позвонил и мой отец. Казалось, он собирался нас поздравить, но как-то, плача, сказал, что мой брат умер. Все стало настолько бессмысленным, что называется, мир рухнул.
Карине не участвовала в похоронах брата, только ее мать поехала в Арцах. Через несколько дней после похорон брата узнали, что моя собеседница беременна. смерть и жизнь соединились в ее жизни.
«Война закончилась, мы вернулись в Степанакерт. Еще не родившись, мой сын заставлял нас жить, переносить легче боль. Родился Давид и нам казалось, что мы преодолели жизненные испытания. Мы начали жить повседневной жизнью послевоенного Арцаха».
Не успели они привыкнуть к распорядку дня обновленной столицы, как началась осада. Сплошные очереди за хлебом, молочными продуктами, местными продуктами и домашними яйцами, привезенными из деревни.
В те времена Степанакерт превратился в город очередей: там было либо очень тихо, потому что не было света и очереди, либо необычно шумно, потому что было и то, и другое, что грозило быть быстро «распроданным».
«Самвел уже работал в полиции. После работы, как и другие, старался найти что-нибудь для ребенка, хотя бы сливу или абрикос летом. Сейчас, вспоминая те дни, я понимаю, как мы были счастливы. Мы всей семьей выходили гулять по улицам Степанакерта, находили что-нибудь для Давида в пустых детских магазинах – одежду, игрушки и радовали его».
В те времена многим не хватало чувства «быть хорошим родителем». Как вы можете чувствовать себя хорошо, если знаете, что ваш ребенок/дети не выспались прошлой ночью или не спали, потому что стояли вместе с вами в очереди?
Напомним, во время блокады Арцаха хлеб продавали по талоном. полбуханки на человека. Если ваша семья состояла из 5 человек – это было хорошо, если больше 5 – по-королевски. Но если меньше этого, подумайте о том, чтобы «наесться» хлебными крошками. Потом начались драки, очереди, разные списки, от блокнота до цифр, написанных на ладони, бессонные ночи. В августе рабочие пекарни стли бледными, они не знали, злиться на малость муки и слишком большое количество покупателей, на исропрченный хлеб или на мысли оставить хлеб себе. Взрыв 19 сентября заставил нас забыть обо всех очередях. Это уже была борьба за жизнь.
В тот день Каринэ не повела ребенка в детский сад, но собрались соседи и сварили кофе из жареного ячменя. За этим должна была последовать церемония чаепития кофе на балконе одного из них. Кофе, в котором было все, кроме собственного кофейного вкуса. Считали, что кипяченая ячменная вода в кофейной чашке — это кофе, и кто сказал, что единственное, что есть на столе, например, виноград, не годится к кофе?
«После взрыва я на мгновение забыла обо всем, что можно, потом взяла теплую одежду и побежала с ребенком в соседний подвал, подвал церкви. Давид думал, что будет град, и постоянно злился на этот град. Несколько дней в подвале, потом на российской военной базе, потом мы пошли по пути эмиграции, как и другие».
Машина сломалась по дороге. Муж Самвел посадил жену и сына в машину отца, а сам поехал обратно в Арцах.
«По дороге шел сильный дождь, мы услышали взрыв, но подумали, что это гром. Также была проблема со связью, мы тогда ничего не знали. Мои друзья также прочитали имя моего мужа в опубликованных списках. Говорят, он перевезли в Ереван. Их отвезли в больницу имени Григора Лусаворича в Ереване, и мы приехали туда прямо по дороге. Оказалось, это был не мой муж».
К потере Арцаха добавилось еще и послевоенное положение, сутками пребывание в дороге и физические боли. Им приходилось посещать больницы и морги и при каждом отрицательном ответе они не знали, радоваться им или грустить.
«Совпадения ДНК не было и до сих пор нет. Такая же судьба постигла 21 семью. Мы все вместе обращаемся в разные организации, в Правительство, но положительного прогресса нет».
Во время взрыва на заправке они видели, как азербайджанцы якобы помогали Самвелу, — говорит Карине. Азербайджанцы так помогли Самвелу, что прошли месяцы, его так и не нашли. Его нет нигде.
Карине, ее сын и еще более десятка семей живут в ежедневном ожидании. Они вскакивают от скрипа двери, идут навстречу любым шагам, похожим на его шаги, постоянно ждут, ждут, ждут: возможно, сегодня вечером будут новости, а если они появятся на следующий день, неделю или месяц?
Мысли не дают Карине и остальным покоя. Безразличие и презрительное отношение нынешнего правительства Армении усугубляют боль.
