«Золотой Абрикос» хочет взять на себя роль перекрестка цивилизаций и культур
Гость передачи ABC Интервью – Карен Аветисян, кинокритик, художественный руководитель международного кинофестиваля «Золотой абрикос». Мы поговорили с ним о нынешнем состоянии армянского кино, его потенциале и нескольких перспективных проектах, которые будут представлены в ряде престижных фестивалей. Кинематографист уверен, что армянское оригинальное кино имеет потенциал и может быть конкурентоспособным на мировом кинорынке. Примечательно, что в армянском кинопроизводстве сейчас много женщин-режиссеров, и у них мировоззрение более иное, а киноязык более смелый.
— Армения сейчас кажется тематическим банком. Есть много проблем, которые можно решить: война, расколотое общество, социальные проблемы… По сравнению с темами и тем, что говорится, то, что снимается и пишется, неадекватно. Как можно превратить культуру в одних случаях в оружие, а в других в средство постановки проблем?
— В краткосрочной перспективе решить создавшуюся ситуацию с культурой не представляется возможным. Это определенно утопия.
— А начать?
— Чтобы ее решить, нужно было начинать уже давно. Если начать сейчас и продолжать, это приведет к трансформации этого оружия в долгосрочной перспективе. Это очень сложный процесс, институциональный, системный и взаимосвязанный с разными вещами. Это имеет значение для национальной безопасности, особенно если рассматривать образование как ее часть. Наиболее важными из упомянутых вами проблем являются проблемы образования и кинематографа с художественной направленностью, который зависит не столько от финансов, сколько от творчества. Банк этих идей есть, но он исходит не столько от образования, сколько от реализации этой идеи. Когда приходит время применить сочетание умений, профессий, навыков и искусств и вступает в сферу призвания, то это уже находится в прямой зависимости от образования и представляет собой образовавшийся в результате разрыва в образовании разрыв, который обязательно проецируется на другие сферы.
— В истории армянского кино доминировали режиссеры-мужчины, но сейчас картина немного иная, в сфере кинопроизводства много женщин. Как вы думаете, мнение женщин-режиссеров иное?
— Да, сейчас и там изменения. В последнее время в авторском кино среди нас больше женщин-режиссёров. Может быть, по количеству это не так, но каждый год, когда мы получаем заявки на участие в фестивалях, очевидно, что активность женщин просто бесподобна. Это более заметно в документальном кино, кино, которое требует немного больше смелости. Мужчины более консервативны, многоречивы, женщины более смелы как в плане тем, так и в плане запуска фильма без большого финансирования, и это очень радует. Раньше об этих различиях было неприемлемо говорить даже с феминистской точки зрения, поскольку считалось, что, проводя различие между женщиной и мужчиной, уже осуществляется дискриминация. Фактически, все больше доказывается, что эти различия существуют, и в этом заключается чудо. Однако надо отметить, что женский взгляд и женщина-режиссер – не всегда одно и то же.
— В чем феномен успеха иранских и корейских фильмов? Особенно иранский. теократическое государство, наложено множество ограничений. Возможно, это связано с разнообразием проблем, которые необходимо поднять.
— Оба они были важными явлениями XXI века, и теперь их анализ стал более доступным. В случае с Ираном факторы иные. Давайте не будем забывать, что Иран имеет великую кинематографическую традицию, насчитывающую 100 лет. Сначала это было дореволюционное кино. Кино как таковое – очень иранское искусство. Свою роль играют и многовековые корни поэзии и тяга к искусству. Эти двое тесно связаны друг с другом: поэзия и кино. И что очень важно, эти годы тоталитаризма совпали с пиком развития кинематографа в Иране. Весь мир был максимально открыт, и эта открытость означала, что можно было свободно плавать в океане этого открытого и свободного мира, оставаясь при этом в форме. Кажется, что табуированных тем сотни, и они находятся в таком шаблоне, но им удалось извлечь даже сотни тысяч тем в этой ситуации. Это давление привело к максимальному исследованию того, что, казалось, уже было сказано.
-Карен, когда начнется подготовка к «Золотому абрикосу» и можете ли вы теперь раскрыть скобки о том, что ждет в этом году?
— Кстати, «Золотой абрикос» в этом смысле тоже очень хороший пример, потому что лучшего фестиваля, чем «Золотой абрикос», в этом сезоне нет. Я говорю это совершенно объективно, потому что в случае с Грузией я был столь же объективен, когда говорил, что она впереди по кинопроизводству и ничто не мешает фестивалю стать известным, но оказалось, что это не так. Иранский фестиваль тоже не такой, так сложилось по ряду объективных и субъективных причин. Успех нашего фестиваля – результат десятилетней последовательной работы. Очень немногие негосударственные институты, созданные в Армении в период независимости, имели такую преемственность и последовательность.
Кстати, в этом году проходит 20-й фестиваль «Золотой абрикос». В этом году в рамках фестиваля мы также отметим 100-летие Азнавура и Параджанова. Общая идея состоит в том, что один является носителем более восточной, а другой – более западной эстетики и культуры. Мы пытались найти какую-то связь между артистами, которые очень мало связаны друг с другом. Азнавур и Параджанов – чрезвычайно разные люди, но мы нашли такую связь. «Золотой Абрикос» также хочет в некоторой степени взять на себя роль перекрестка цивилизаций и культур. Наша страна находится на этом региональном перекрестке. Возможно, это наша боль и проблемы в геополитическом смысле, но эта позиция очень интересна и выгодна в культурном смысле.
— Наш менталитет более восточный или западный?
— Я предполагаю, что от карты к мышлению сама по себе вся большая дорога полностью гибридная, потому что, несмотря на различные процессы интеграции, мы все-таки в большей степени азиаты. Конечно, у нас есть и черты, характерные для Запада. Мне кажется, однажды нам придется принять решение. Есть люди, которые пропагандируют, что все-таки надо ориентироваться и понимать, с другой стороны, быть гибридом — это тоже ориентироваться. Эта позиция также может быть выгодной. Это может быть преимуществом независимо от того, что вы синтезируете, как сочетаете величайший славный восток и величайший славный запад.
— А в таких политических условиях не возникает ли у гостей вопросов по поводу безопасности и легко ли организовать такой фестиваль в условиях внешних угроз?
— Это совсем непросто и, конечно, такие вопросы возникают, но мы даже проводили фестиваль в 2020 году, в меньшем масштабе, часть онлайн, часть офлайн, и это делалось параллельно с войной. Сейчас это может прозвучать немного цинично, но по содержанию это было напрямую связано с темой Арцаха. Я думаю, что не останавливаться тоже было важно.
— У нас тоже есть блиц-вопросы:
— Если бы по вашей жизни сняли фильм, какого бы жанра он был?
— Я думаю, трагикомедия…
— Если бы вы могли кого-то оживить, кто бы это был и почему?
— Мне хотелось бы оживить свою прабабушку, чтобы она могла рассказывать мне истории, которые мне не довелось услышать от нее, потому что я был маленьким и не осознавал их значимости в то время.
— Какой исторический период вы бы хотели увидеть?
— Если я не говорю о будущем, то, конечно, частично его увижу, вторая половина 60-х годов очень важна и интересна. С личной точки зрения для меня это годы большого притяжения.
— Армения?
— Те 60-е годы были настолько феноменальными, что мне, наверное, хотелось бы увидеть их по всему миру.
— Когда вы в последний раз были в Арцахе и по какому поводу?
— Я был там и до, и во время, и после войны.
— Если бы иностранец попросил вас представить Армению в трех предложениях, какие предложения вы бы выбрали?
— Если не в смысле рекламы, а в смысле презентации, то это другое дело. Я не знаю, насколько это соответствует вашему вопросу, но проблема в том (возможно, это звучит парадоксально), что, несмотря на то, что Армения имеет столетия, тысячелетия истории, культуры и наследия, это страна, которая еще не нашла и познала себя. Есть тот старый вектор, который ведет в глубь истории, но который, как это ни парадоксально, находится на грани осознания и раскрытия себя, я надеюсь. Другими словами, мы должны сначала прояснить ситуацию для себя, а затем прояснить ситуацию для других. Мы сами сейчас нуждаемся в этих трех предложениях.
Беседу вела Лена Геворгян
