— Проблема в том, что лично у меня и у представителей нашей
политической команды, как и у тысяч граждан РА, была внутренняя проблема
смириться со всем этим. То есть мы не то чтобы внутренне с этим смирились
(признав Арцах частью Азербайджана), мы просто скрыли это от общественности.
— В 2019 году послужной список мудрого политика теоретически
должен был бы таков: передать 7 территорий, обнулить нынешний статус Нагорного
Карабаха, установить совместное армяно-азербайджанское управление в Нагорном
Карабахе и решить вопрос. Статус Нагорного Карабаха не будет определен до тех
пор, пока азербайджанцы не составят большинство в Нагорном Карабахе.
— В переговорном процессе урегулирования нагорно-карабахской
проблемы никогда не было такого варианта, который предлагал бы решение
нагорно-карабахской проблемы. Начиная с Мадридских принципов, все варианты,
которые были на столе, предполагали нерешение проблемы Нагорного Карабаха.
— Вариант появился только в 1999 году, когда он был подписан,
можно было сказать, что проблема Нагорного Карабаха решена. Это был вариант
обмена Мегри и Нагорного Карабаха, который мог закончиться, вопрос был бы
закрыт. Иными словами, Мегринский район передается Азербайджану, Нагорный
Карабах присоединяется к Армении.
— Правительство Армении делало все, чтобы не допустить
деармянизации Нагорного Карабаха, в том смысле, что постоянно продвигалась
идея, что люди должны уйти, люди должны уйти. Мы сделали все, чтобы этого не
произошло.
— Из других стран звучали призывы к смене власти в Армении. Те
люди, которые звонили, считали, что проблема Нагорного Карабаха решена путем
этнической чистки Нагорного Карабаха. И поэтому вопрос РА тоже должен быть
решен. Другими словами, в Армении должно быть создано новое правительство,
которое скажет, что оказалось, что существование Армении бессмысленно.
— В ноябре и декабре 2020 года Президент Российской Федерации
объявил, что Нагорный Карабах является частью Азербайджана. Это заявление, в
моем понимании, противоречило трехстороннему заявлению от 9 ноября 2020 года.
— В 2021 году произошли события Сотк-Хознавар, Азербайджан
вторгся на территорию Армении, мы, естественно, обратились в ОДКБ и РФ. Ноль
реакции.
— Когда в Армению прибывает специальный представитель МИД
России Ховаев, происходит нападение Азербайджана на Армению. И снова ноль
реакции со стороны России, несмотря на наши официальные запросы, и ноль реакции
со стороны ОДКБ. При этом, говоря «нулевой ответ», я не имею в виду,
что представитель МИД не прокомментировал ситуацию.
— Посоветую МИД России взять трехстороннее заявление от 9
ноября и прочитать его, включая пункт 8. Пусть дочитают до пункта 8, посмотрят,
кто какое обязательство не выполнил. То есть в трехстороннем заявлении от 9
ноября написано, что Азербайджан должен напасть на Нагорный Карабах, а
российские миротворцы в это время должны скрываться?
— Российский миротворческий контингент был отправлен в
Нагорный Карабах на основании решения Федерального Собрания Российской
Федерации. И в той резолюции Федерального Собрания написано, что миротворческие
силы находятся там для защиты мирного населения. Где сейчас мирное население
НК?
— По крайней мере трижды был представлен документ, о котором
мы говорили, что подписываем прямо сейчас, и логика этого документа была той,
которую мы, по сути, документируем сегодня в проекте «Перекресток
мира».
— События «разбавили» трехстороннюю декларацию от 9
ноября, мы не «разбавили», наша подпись есть, но сейчас кто-нибудь
читал трехстороннюю декларацию от 9 ноября, там сегодня что-нибудь написано про
реальность?
— Все мы, начиная с меня и заканчивая моими предшественниками,
вложили 70-80 процентов ресурсов РА в вопрос урегулирования Нагорного Карабаха.
У РА не было внешней политики, у нее была политика по Нагорному Карабаху, у РА
не было повестки дня по безопасности, у нее была повестка по безопасности по
Нагорному Карабаху и т.д. и т.п.
— Наш переговорный пакет был отложен, потому что Азербайджан
отклонил четыре встречи подряд, когда эти встречи были частью процесса передачи
этого переговорного пакета. Но и сейчас я считаю, что переговоры по тексту
мирного соглашения продолжаются, потому что если сейчас невозможно обсудить с
глазу на глаз, то эта работа – это тоже переговоры.
